В своем предисловии к «Словарю «живого великорусского языка» Владимир Даль очень много говорит о сибирских наречиях.
За прошедшие столетия существования Сибири большое количество слов, приведенных В. И. Далем как сибирских, стали общерусскими и давно вошли в литературный язык наш. Например, «гнус, строганина, зарод, огневица, служивый, рекостав, обутки, сполох, братан…»
Интересно, что жаргонное словечко СТЫРИТЬ, перешедшее в воровское арго в значении «украсть», в Сибири значит «спорить». А в далевском словаре указаны еще областные значения — шнырять, шататься…
Очень хорошо о русском языке в Сибири написал В. М. Пухначев в «Сибирских бывальщинах», изданных в 1970 году Алтайским книжным издательством в Барнауле.
«В бесчисленных путешествиях по родному краю находил я песни или сказания и изумительные слова, созданные народом-языкотворцем». И В. М. Пухначев обращается к читателям: «Мне хотелось бы только пожелать всем, кто услышит яркое слово, бывальщину, самобытную песню, — запишите, запомните их. Приходят и уходят люди. Остается народ, его великий русский язык, волшебное слово».
Восхищается автор словом СИБИРИНКА (вместо сибирячка) и поэтично сравнивает его с «капелькой росы на ладони, вместившей в себя все цвета радуги».
В рассказе «Пострадал из-за любопытства» старик говорит: «Лопатина-то у меня справна была». Это сибирская верхняя одежда. У Даля сказано: «Лопатина — рабочая, ветхая, плохая одежда».
В этом же рассказе упоминается ЛЕСТОВКА, которой подпоясался старик.
Очевидно, первоначальный смысл — кожаные четки у старообрядцев — уже изменился, и сейчас «лестовка» в Сибири значит просто пояс или веревка.
Встречается у В. М. Пухначева слово ДРЫН: «Думаешь дрын-то из плетня выдернуть да по нашему подветренскому вдарить?» Очевидно, дрын — это кол, дубина, большая палка.
В этом же рассказе фраза: «Подхватили меня под крыльцы», КРЫЛЬЦЫ — заплечья.
В литературном русском языке слово исчезло, но живет до сих пор в говорах Сибири.
Выражения «уладить дело» или «наладить машину» у нас существуют, а вот в Сибири ЛАДИТЬ значит еще и лечить: «Пал я, да вот третий месяц и маюсь… Спасибо, Секлетея ладить приходит» (рассказ «Пострадал из-за любопытства»).
Здесь же фраза: «По распадкам и сограм лежат метровые снега». У Даля слово СОГРЫ—дебри, тайга.
ВАРНАК — каторжник. Слово архаичное, сейчас нечасто встретишь, а в Сибири оно бытует, и даже производное, собирательное есть: «…не скрою, — говорит старик, — разбойный народишко, варначье попадалось…»
В холодной Сибири, точно в холодильнике, сохранились слова, давно исчезнувшие из нашего обихода. В рассказе «Осерчал варнак» есть слова ЦЕЛОВАЛЬНИК, КАЗЕНКА — водка, КОНДОВОЙ — кряжистый, ОБЛАСОК — лодка: «…На реке показался обласок… Гребла жена Тимофея. Она привычно и сильно двигала лодку против течения».
В рассказе «Средствие» говорится о больном глазе: «Шар-то лопнул!»
Замечательно, что ШАР — глаз — бытует до сих пор в Сибири. Слово «шар» в этом значении изредка встречается в нашей литературе, например, в повести Горького «В людях» солдат говорит: «Что вылупил шары-то на меня?»
Стоит отметить, что древнерусское слово «глазкы» значило «шарики». Отсюда и диалектное «шары» — глаза.
Древнее русское слово есть и в рассказе «Томительность»:
«…Секлетея-то всполошилась, побежала искать Наталью. Смотрит на огороде — нету, в баньке — нету, на улке — нету!» УЛКА — старинное слово, оно сохранилось в русском языке только в производных словах «переулок, закоулок». Наше «улица» имеет тот же корень «ул».
В этом же рассказе: «Подскакиваю к воротам, а навстречу-то евонна мать, Лампея Петровна, со жбанчиком медовухи».
Сейчас ЖБАН считается устаревшим, архаичным словом и может встретиться разве в историческом романе, а в Сибири оно живет и «работает».
В этом же рассказе есть хорошее слово УБЕЖНИЦА — беглянка.
В рассказе «Без понятия» встретилось интересное слово ЛАХУДРА: «…лошаденка похуже — не может воз-то па гору взвезти… Идут мужики к Иванке: помогай! Ну, тот бросит ковать, подойдет, говорит: «Ты эту лахудру из оглобель-то выдерни».
Ни в одном нашем словаре слово «лахудра» не отмечено, даже у Даля. Только Фасмер объясняет его как «растрепа, неряха (о женщине)» или как «слабый, болезненный человек», а в данном рассказе имеется в виду просто кляча.
Ваш комментарий будет первым